письмо #166 С ЕГО ПОЗВОЛЕНИЯ

привет, незнакомец.
сегодня я нахожусь в точке, сладко напоминающей нормальную жизнь.

если осмотреть это поверхностно и рационально, у меня просто наладился быт: няня, разбор склада, ксерокопии, чистые простыни, простые действия,
последовательно свершенные за одну неделю.
конечно же стало легче. с научной точки зрения я каждый день добывала себе дофамин, разбирая очередную стирку.
но, если ты хочешь услышать версию более мистическую и душную,
я по прежнему здесь
и продолжаю печатать это письмо.

начну с того,
что последние три месяца я пишу роман про психолога, который имеет только диплом двадцатилетней давности и нулевую практику.
этот персонаж ознакомлен с реальной терапией только по фильмам и пьяным разговорам, как и все мы, а обрывочные знания из университета кошмарно устарели. его зовут Керн,
и это мой брат.

я долго не могла его описать как персонажа, откладывая это, оставляя только небольшие характерные черты — нос, как у его отца, красивые вдумчивые глаза,
вероятнее всего темные волосы, почему-то чуть длиннее ушей, с прямым пробором.
Керн стал для меня самым важным мужчиной в жизни:
как он двигается? как говорит? знает ли он хоть немного русский язык?
одно я знала точно: он родился в тот же день, что и моя дочь.
жив ли он вообще, этот человек со знакомым мне носом, спит ли он на ладошке, есть ли у него треугольник на правом ухе?

будучи одержимой внешностью незнакомого мне человека,
я начала чаще видеть мужчин во снах.
обычно мы можем внимательно рассмотреть только тех, кого уже видели раньше, услышать их голос, потрогать за руки: подсознание вытаскивает все детали из всех времен, собирая их в потрясающе материальное видение.
те мужчины, что начали появляться в сновидениях как второстепенные герои, были размытыми и неточными, но темноволосые, высокие, красивые — плохо отпечатанные копии человека, которого я хотела бы увидеть.

в последнюю ночь моей поездки в родной город оставалось спать совсем немного до самолета. будильник на 3:45,
рюкзак у входа, сигарета и зажигалка в верхнем кармане.
я была готова проснуться разобранной и помятой,
но увидела один из самых странных и ярких снов в своей жизни, который закончился ровно к моему пробуждению.

мне приснилось, что я еду с мамой на машине и мы делаем остановку где-то на пыльной дороге. она уходит, на заправку или в магазин, а я подхожу к мужчине, который сидит на табуретке? коробке? прямо около дороги, как те деревенские жители, что продают ягоды, березовые веники и банки с медом.
он был в черном костюме, но довольно расслабленно распахнутом пиджаке и без галстука, красивый по всем канонам кинематографа: широкие, ясные глаза,
длинные темные волосы до ушей, разбросанные на висках, большой, правильной формы нос, очерченная челюсть. я смогла разглядеть даже его брови, сев напротив него на какую-то табуретку? коробку? весь мир терялся вокруг, но мы были сосредоточены друг на друге.
он попросил мои ладони, чтобы «почувствовать энергию» и я протянула их без вопросов. я помню тактильно его руки, и они были приятны мне, не слишком холодные, не влажные и жаркие, но родные и теплые.
я смотрела на него и разглядывала каждую ресничку, пока он смотрел на меня.
мы держались за руки слишком доверительно,
и говорили (содержание разговора я оставлю в тайне),
а когда диалог был завершен, я встала и увидела мою маму, выходящую из магазина или заправки.
— ну что, поехали? — она поправляет солнечные очки и ждет моего ответа, я прищуриваюсь и делаю шаг в её сторону. через секунду я открываю глаза и выключаю будильник; там, во сне, всё было спланировано до секунды.

содержание диалога стало причиной для обсуждений с моим психотерапевтом и всего одним еще, самым близким человеком,
и умолчав о содержании, я всё же могу описать здесь впечатление от него:
это было освобождение от всего, что сковывало меня прежде,
разрешение жить, не оглядываясь на ту моральную упряжь, в которой я существовала все значимые, сознательные годы.

мистически и душно, как я и обещала, ко мне во сне пришел тот, кто смог освободить меня.

мои муки были завершены — как писателя, не распознающего черты своего героя, как дочери, зависимой от повторяющегося отвержения,
как матери, желающей освободить разум от чувства вины и позволить себе лететь куда угодно за своей новой жизнью;
по приезде, обдумывая тот разговор в самолете и такси, повторяя слова про себя, ощупывая собственные руки, пытаясь найти верную реальность и отличить её от сна, я наконец позволила себе верить тому, что услышала.
возможно и писать я стала иначе, незнакомец, не стесняясь голоса своих мыслей, чуть устаревшего и сложного,
в моих руках оказались книги, не отвлекающие меня от написания собственной, и они отвечают на мои вопросы и дают подсказки, как и люди, с которыми я случайно встречаюсь в нужный день и при необходимых обстоятельствах слышу важные, практически кодовые слова, фразы.

верю ли я в магию,
или просто верю своим снам,
ощущаю ли я тот разговор важным, определяющим будущее

оставим это всё просто неотвеченным; прочитали, но не ответили, так бывает.
у меня нет желания искать ответы на вопросы, никак не влияющие на сюжет моей жизни, которая теперь сладко напоминает нормальную,

важно лишь то, что я успеваю покупать билеты, еще не разобрав рюкзак с дороги, умело справляюсь с бытом, ставлю стирки и развешиваю простыни на двери, звоню няне, лечу зубы, делаю ксерокопии документов,
и всё это гораздо легче, чем было когда либо —
с его позволения.

#anielletters