Письмо #153 об италии и полетах в космос в целом

привет, незнакомец.
было время — я обожала переезжать, курить на вокзале сигареты, болтаться на верхней полке, оставаться без денег и вещей, мерзнуть в пять утра посреди нового города, пытаясь найти круглосуточную «шоколадницу» и зарядить телефон.

в сравнении с черной скупой реальностью, где с утра до ночи происходит лишь проживание времени, каждый выход на перрон был чем-то вроде взрыва, создающего новую вселенную.
сутки на верхней полке с плиткой шоколада и бутылкой воды — буквально космический полет в полном вакууме, без гравитации и почвы под ногами.

это чувство со временем притупилось;
после первого поезда был второй, десятый и двадцать восьмой, летящий с урала на северо-запад,
потом первый поезд аллегро, первый самолет,
совершенно одинаковые в своей уникальности клочья из облаков в иллюминаторе,
пересадка с рэнейра на победу где-то на мальте,
и вот я уже прошу на итальянском показать мне, где прокомпостировать билет так спокойно, будто делала это каждую среду с восьми лет.

космос перестал быть в новинку, незнакомец.
он стал привычным и безопасным,
доступным каждому смертному.

я не могла спать ночью и перепроверяла сотню раз все билеты,
перебирала рюкзак, переодевалась,
репетировала речь для пересечения границы,
учила алоха, бонжорно, бон матан, гамарджоба, ассалам алейкум, барев дзез, мераба
и всё это произносила красиво, чисто, с улыбкой,
будто вступая в особый круг исключительных космонавтов.
у меня копились маленькие монеты из разных стран, но потом
я раздала их друзьям,
а посадочные талоны стала выбрасывать прямо в аэропорту.
перестала брать с собой пленки и старательно снимать незнакомцев,
потеряла надежду начать писать в другой стране книгу,
вдохновившись новым воздухом и наклоном солнечных лучей.

каждый новый город был проще.
карту кипра вместе с винтажными магазинчиками в трех городах я могу нарисовать по памяти, метро в париже далось мне с первой попытки, а турецкие лабиринты улочек только раздражали. переломный момент случился в тбилиси,
куда я приезжала два года подряд, имея в паспорте двухлетний шенген.
зачем мне ехать в Вену или в Дрезден, если я могу просто остаться в Сололаки?
я стала избалованной, ленивой и глупой: оставалось лишь смотреть на собак, есть один и тот же завтрак за двадцать лари, покупать в карефуре баснословно дорогой майонез и тихо ненавидеть свою внезапную тягу к спокойной жизни.
путешествия принимали совсем другой образ:
это было хождение по мукам.
ходить через весь город пешком, пытаясь себя успокоить,
ходить по барам, пытаясь найти хоть какое-то желание двигаться дальше.

одновременно я была в самом красивом месте на земле
и в самом отчаянном месте своего пути.

путешествия в космос закончились.
я стала пенсионером в санатории,
которого списали с полетов и отправили лечить свою турбулентную голову.
и я лечу её до сих пор, переместившись из сакартвело всего лишь на пару сотен километров, в тот же климат и тот же скупой режим,
где я смотрю за собакой и пью кофе около кривого кипариса.

на полу стоят три синих сумки.
я съезжаю.
мой срок выходит в четверг,
и значит это, незнакомец, что лишь мне решать,
выходить ли на пенсию окончательно или возвращаться в полеты?

и так мне хочется снова,
как попробовать прожить еще раз первую любовь,
не спать ночью, учить «ун бекьере де аква», пересматривать соррентино и делать пометки на карте прямо по его кадрам, собирать пленки в рюкзак,
вписывать в блокнот маршрут и номер рейса,
покупать на станции чентрале новый молескин и забывать про кока-колу там, где существует чинотто;

я вспоминаю это с сожалением, как что-то давно прошедшее
и ставшее миражом.
мне довольно страшно представлять, что вернувшись в ту же италию, я уже не найду тех красивых старичков на лавках. я боюсь разочароваться в моем космосе, не суметь понять, как теперь все работает, загрустить посреди железнодорожного вокзала, не найти компостер просто потому что его уже упразднили.
есть ли это тот самый страх, что мы видим в глазах своих родителей?
отрыв от прошлой реальности огромным перерывом времени, неизбежными изменениями культурными и политическими, как это действительно пережить?
что, если на улице брера больше нет пластиковых стульев?

мой дорогой незнакомец,
я бы хотела не беспокоиться о далекой италии,
не переживать за изменения мимолетных её символов,
что стали для меня такими ценными.
но любопытствующее беспокойство усмиряет волнение.

три синих сумки, собранные в петербург,
маячат у меня перед глазами:
в третий раз,
но впервые совершенно одна.

#anielletters