| письмо #164 о неубранном мусоре | |
| | привет, незнакомец.
сегодня я пыталась написать тебе приятное письмо о городе,
где я родилась.
встреча с мамой, её сестрой, бабушкой и теплый дом,
где молоко хранится в стеклянных банках, а дети перебегают с восьмого этажа на третий друг к другу в гости,
мне казалось важным написать об этом,
поймать момент в центре этой сцены, не отвлекаясь на прочее.
в прогнозе ретроградный меркурий: время возвращения к корням, забытому, старому,
иначе говоря время ретравматизации и флешбеков —
самое время выпить чаю с людьми, которых не видел три года, и вспомнить, почему так случилось.
| |
| |
итак, кусочек текста, который я набросала утром:
сегодня я впервые пишу тебе весточку из места моего рождения.
маленький город на берегу темной и большой реки, исполинские сосны, на улицах советский сумбур с настроением спортивного лагеря.
подъезжаем; слева роддом, где родилась и я, и мама. обе мы первые дочери, со мной моя первая дочь: трое, не считая собаки.
бабушка готовит одно за другим блюдо,
задает вопросы про детские сады, школы, работы и съемные квартиры, интересуется аккуратно, по привычке. внуки отвечают вежливо и терпеливо, рассказывают истории, дочери улыбаются, на столе появляются тарелки — запеченная курица, малосольные огурчики, арбуз, масло «Римма Паллна из деревни привезла, настоящее», мы кипятим в кастрюле воду для чашки кофе, но все знаем: бабушке не нужно покупать чайник. она уже покупала, дядя Сережа покупал, Ирина покупала, Димка приносил свой старый, но ей не надо чайник, все они оказываются на балконе.
на балконе бабушка сушит укроп цветками, листья чего-то лечебного, там же хранит матрас, свернутый в рулон. сегодня она развернет его и будет спать прямо на балконе, что не обсуждается: ей так нравится, а мы, её многочисленные гости, должны непременно спать на двух диванах в гостиной, и никаких отелей.
мою собаку все называют Тобик, потому что он жил в семье сорок лет назад, маленький и белый, кудрявый, и моя Шелки наверняка его реинкарнация.
она не возражает — тобик так тобик, бегает за всеми и ест желтый кабачок, который принесли лично для неё, спит рядом с моей мамой, пытается поплыть в реке, ворует сушеный укроп с балкона.
| |
| |
а дальше я вышла на берег у дома и закурила сигарету.
этот лес мне всегда казался самым красивым, что есть в этом городе: янтарные сосны тянутся к облакам, на горизонте река и пухлые темно-зеленые рощи на том берегу, вода иссиня-черная, как виноградная кожура, колышется медленно и прохладно, под ногами клеверы, хрустящие шишки и редкая травка, пересыпанная ореховой шелухой сосен;
вдоль леса идет небольшая дорога, прямо за ней бабушкин дом, между ним и лесом стоят мусорные баки.
мой любимый лес переживает не лучшие времена,
мусор разлетается по нему и застревает в невысокой траве,
пластиковые и бумажные объекты разрушают его целостность и вызывают секундное раздражение, фоновое раздражение, ярость и гнев,
по нарастающей, все больше,
я иду по этой дорожке из мусора, пытаясь обнаружить источник, может быть какое-то кафе или прибрежный магазин, но… упираюсь в мусорные баки у бабушкиного дома.
| |
| | несу свою сигарету и думаю, что я такая же,
и как этот лес, и как мусор,
и писать о чудесной собаке Тоби
и прекрасной бабушкиной семье
мне больше не хочется.
три года назад я приезжала сюда и тот же лес восхищал меня, и тот же мусор раздражал, и те же простые вещи казались мне такими милыми и необыкновенными,
и чайник я тоже порывалась купить бабушке.
что, если тот лес, где мы родились, определяет нашу жизнь навсегда?
я выбрала себе кудрявую белую собаку, потому что она уже жила в этой семье, когда моей маме было семнадцать лет?
что, если ничего не изменится?
ладно, незнакомец,
у меня не получилось вдохновенного письма о городе, где я родилась.
иногда не нужно ничего романтизировать, просто принять и обдумать,
ведь так легко говорить о неубранном мусоре,
и так тяжело остановить его появление.
| |
| |
